Семь минут - Страница 118

118

Барретт услышал скрип стула, повернулся и увидел вставшего Элмо Дункана.

— Протестую, ваша честь, — сказал Дункан. — Представитель защиты сделал спорное заявление.

Барретт посмотрел на хмурого Апшо.

— Я не думаю, что это так, мистер Дункан. Защитник дает определение, которое может быть выражено и с помощью отрицательной предпосылки. Я отклоняю протест и разрешаю защите продолжить… Мистер Барретт, попрошу только быть осторожным и не переходить границы вступительной речи.

Пару секунд Барретт стоял, затаив дыхание. После слов Натаниэла Апшо он облегченно вздохнул и вновь с надеждой повернулся к присяжным.

— Леди и джентльмены, — спокойно, но твердо произнес он, — на этом процессе защита постарается доказать, что описанная в «Семи минутах» в форме полового акта человеческая драма не дает оснований причислить книгу к разряду непристойных. Ярый поборник цензуры, Роберт Хейни, писал: «Закон, как следует из Декларации независимости, не является оружием, которое должно защищать добродетель. Закон призван защищать свободы и возможности, которые необходимы людям для их жизнедеятельности и достижения счастья. Свобода — не право быть доверительным, а право человека поступать так, как он считает нужным… только с одним ограничением: при этом не должна затрагиваться свобода других, и эти действия не должны наносить вреда обществу». Леди и джентльмены, я не могу очень подробно останавливаться на толковании наших законов. И федеральные законы, и законы штата Калифорния призваны сперва охранять свободы людей и только во вторую очередь — защищать добродетель. Закон против непристойности, о котором говорил во вступительном слове представитель народа, призван не запрещать писать или читать о сексе, он не должен защищать ханжество. Он внесен в Уголовный кодекс только для того, чтобы оградить граждан от искажения и неправильного понимания чистоты и целебной силы секса. Защита будет опираться в этом процессе на высказывания самых известных юристов нашего времени. Судья Джером Фрэнк однажды включил в свой приговор следующие слова: «Думаю, что ни один здравомыслящий человек не считает, что здоровое половое возбуждение может нести угрозу обществу. Следовательно, если чтение непристойных книг дает только здоровое сексуальное возбуждение, Конгресс не вправе запрещать эти книги, так же как не вправе запретить рассылку по почте таких предметов, как духи, например, которые, как всем известно, приводят к тому же результату». В самом деле, если книга должна подвергнуться цензуре из-за полового возбуждения какого-нибудь читателя, тогда нужно осудить и запретить такие духи, как «Арпеж».

Присяжные заулыбались, а некоторые из них даже рассмеялись, но Барретт услышал у себя за спиной громкий протестующий голос прокурора и повернулся к судейскому столу.

— Протест принимается… Мистер Барретт, вы зашли слишком далеко. Должен предупредить вас, что вы переходите границы вступительного заявления.

— Простите меня, ваша честь. — Барретт слегка наклонил голову, вспомнил слова Дункана и повторил их: — Надеюсь, вы простите мой энтузиазм.

Дункан нахмурился, а Зелкин широко ухмыльнулся. Майк Барретт вновь повернулся к жюри. Его оппонент дал ему возможность поспорить, и он решил воспользоваться ею. Сейчас он видел, что присяжные слушают его так же внимательно, как прежде прокурора. Ну что же, это по справедливости.

— Леди и джентльмены, — продолжал Майк Барретт. — Представитель народа рассказал нам, что в разбирательстве, которое связано с цензурой литературного произведения, суду придется интересоваться мнениями экспертов. Защита полностью разделяет эту мысль. При любой возможности мы будем стараться представить вам доказательства безобидности «Семи минут» и права мистера Фремонта продавать книгу, но нам придется прибегать к услугам специалистов. Они покажут общественную ценность и литературные достоинства «Семи минут», раскроют причины, побудившие Джадвея создать этот шедевр. Мы также представим вашему вниманию так называемого «среднего человека», который и покупает книгу. Первый случай привлечения специалиста имел место в тысяча девятьсот семнадцатом году в Нью-Йорке на процессе против книги «Мадемуазель де Мопен», написанной Готье. На том процессе судьи поинтересовались мнением Генри Джеймса и других известных писателей и в конце концов оправдали книгу. В тысяча девятьсот тридцать восьмом году состоялся процесс против журнала «Лайф», который был обвинен в опубликовании рассказа под названием «Рождение ребенка». По мнению религиозных организаций, этот рассказ — непристойный, постыдный, грязный и отвратительный… Подумайте только, рождение ребенка названо грязным и отвратительным… Так вот, на этом процессе впервые мнения специалистов послужили решающим фактором в вынесении приговора. В решении суда было записано, что зашита «представила свидетелей, отвечающих за здоровье нации: служащих общественных организаций и преподавателей, которые подтвердили образовательную и художественную ценность рассказа». Обвинение решительно выступало против появления в зале суда этих свидетелей, и суд согласился с прокурором, но при этом добавил: «…Однако показания таких свидетелей оказывают немалую помощь, и в последние годы суды неоднократно соглашались вызвать свидетелями специалистов». Итак, защита будет часто прибегать к показаниям специалистов. С их помощью мы докажем, что «Семь минут» написаны честным художником слова и многими были восприняты как литературный шедевр. Книга не только выжила, но и стала краеугольным камнем сути отношений между полами и самого секса. С помощью специалистов мы докажем, что современные стандарты общества не являются неизменными и сегодня уже не те, какими были десять лет, полвека или столетие тому назад. Мы докажем, что Дж Дж Джадвей — пророк, который более трех десятилетий назад написал книгу, сохранившую злободневность, несмотря на непрерывно меняющиеся стандарты современного общества. И мы докажем, что «Семь минут» кое в чем опережают наше время, но все равно заслуживают пристального внимания.

118