Семь минут - Страница 172

172

Счет: возможно, ничья.

ДОКТОР ХЬЮГО НАЙТ:

Вопросы Зелкина: описывает заслуги свидетеля, но от поведения самого Найта складывается не очень приятное впечатление… Изъясняется на непонятном, как санскрит, литературном жаргоне, с видом всезнайки, смотрит поверх голов присяжных… Говорит, что талант Джадвея ограничен, но он хорошо его использовал… Книга является превосходным примером внутреннего монолога… Использовал Кэтлин как оракула своих собственных чувств… «Минуты» — реалистическая порнография, но пристойная… Порнография служит только приемом… Вы не могли бы рассказать подробнее, профессор?.. «Семь минут» вообще не о сексе… Бедный Эйб… Он остолбенел вместе с присяжными… Найт ни разу не говорил об этом на предпроцессных встречах… Эйб продолжает задавать вопросы, нащупывает почву… Не о сексе?.. Нет, потому что секс — просто символизм, с помощью которого автор выступает против семи смертных грехов, а именно гордыни, гнева, зависти, похоти, чревоугодия, алчности и лености… Каждая из минут Кэтлин служит символом смертного греха… Зелкин пытается отвлечь свидетеля от теории символизма, но этот идиот продолжает валить все на символизм… И естественно, припутывает еще и Лебедя с Ледой.

Вопросы Дункана: доктор Найт, не могли бы вы подробнее разъяснить нам скрытые образы Дж Дж Джадвея, например, слово, обозначающее женские половые органы?.. Смех в зале.

Счет: поражение. Этот Найт — наш восьмой смертный грех. Дункан легко выиграл раунд.

ДА ВЕККИ:

Вопросы Зелкина: да Векки, веселый маленький итальянец, отвечает певучим голосом, будто гондольер… Учился живописи в Париже в тридцатые годы… Познакомился с Джадвеем на Монмартре, в «Доме», встречался с ним в «Брэссьер Липп», довольно хорошо знал Джадвея, когда тот работал над «Минутами»… Вы когда-нибудь слышали, чтобы он говорил о книге во время работы над ней?.. Да, да… Говорил ли автор о коммерческих интересах?.. Нет, никогда, он всегда рассуждал как истинный художник… Сказал: «Этот мой опус, труд всей моей жизни»… Всегда гордился книгой… Считали ли вы Джадвея человеком с эстетическими наклонностями?.. Что вы имеете в виду?.. Извините, я хотел спросить, разбирался ли он в искусстве?.. Да, да, и в литературе, и в живописи, в той, что находится в Лувре и у меня в студии… Считаете ли вы книгу Джадвея непристойной?.. Нет, никогда, она написана не рукой, а сердцем настоящего художника… Пока все нормально.

Вопросы Дункана: итак, вы довольно хорошо знали Джадвея… Вы были друзьями?.. Да, друзьями… Сколько раз вы видели его в Париже?.. Много… Под словом «видеть», мистер да Векки, я не подразумеваю встреч на улице или, скажем, в кафе… Сколько раз вы бывали с ним наедине?.. Наедине?.. Время от времени… Были ли вы с ним наедине больше трех-четырех раз?.. Не могу вспомнить… Может, вы вспомните, где находились после смерти Джадвея, когда началась Вторая мировая война?.. Я остался во Франции и участвовал в Сопротивлении поблизости от Марселя… Чем занимались?.. Я был художником… Рисовали картины?.. Нет, нет, я делал фальшивые паспорта для беженцев… Продолжали ли вы заниматься тем же самым после окончания войны?.. Фальшивые паспорта? Нет, я же художник… Да, вы художник… Мне хотелось бы поговорить о ваших талантах живописца… У меня есть сведения, что вы писали под разными именами… Например, одним из ваших имен было Вермеер, другим Рафаэль, третьим — Тинторетто… По этому поводу имеется один маленький анекдот… Из двух с половиной тысяч картин, написанных Коро при жизни, семь тысяч восемьсот находятся в Америке… В вашем досье в римской полиции говорится, что вы написали как минимум восемь поддельных Коро и продали их как настоящие… Конечно, одно тюремное заключение за подделку картин известных мастеров еще не подрывает вашу честность как свидетеля, но, принимая во внимание эти факты… Черт бы побрал этого Дункана и этого свидетеля… Почему он не предупредил нас?.. Захотелось бесплатно прокатиться в Америку, захотелось славы?.. Только посмотрите на него сейчас… Улыбка исчезла, глаза бегают, хитрит, напуган… Черт побери!

Счет: Дункан выиграл раунд нокаутом.

СЭР ЭСМОНД ИНГРЭМ:

Вопросы Зелкина: пока прекрасно… Видный ученый из Оксфорда… Известный литературный критик… Остроумный старик… Производит впечатление… Жюри слушает очень внимательно… Сэр Эсмонд, вы однажды написали в лондонской «Таймс», что «Семь минут» — одно из самых «честных, чувственных и заслуживающих внимания произведений искусства, созданных в современной западной литературе»… Вы по-прежнему придерживаетесь этого взгляда?.. Да, придерживаюсь… Тогда, значит, вы не считаете ее непристойной книгой?.. Непристойных книг не существует, существуют только непристойные читатели с непристойными мозгами… И позже: значит, вы считаете, что Джадвей честно рассказал свою историю?.. Это был честный и смелый подход… Многие писатели могут раздеть человеческое тело, но совсем не многие обладают смелостью или гением обнажить человеческий дух… Один французский издатель написал, что самое интересное в эротике не тридцать две коитальные позиции, а то, «что происходит в умах людей, то, как влюбленные ведут себя друг с другом»… В эту тайну Джадвей проник полностью и открыл ее… Вы считаете, что книга Джадвея обладает общественной ценностью?.. Обладает, и очень большой… Джадвей попытался поставить секс на естественное и подобающее ему место в спектре человеческого поведения… Редактор «Литературных записок», Морис Надье, однажды спросил: «Почему любовь, которая является основным или вспомогательным элементом в каждых восьми книгах из десяти, останавливается на краю постели и опускается полог?» В конце концов, функция литературы состоит в том, сказал он, чтобы исследовать человеческий дух, каждую сторону жизни… Еще он добавил: «То, как люди занимаются любовью, говорит нам о них больше, чем любой опрос. Еще это открывает ту часть истины, которая интересна хотя бы потому, что обычно скрыта…» «Семью минутами», сказал Ингрэм, Джадвей оказал человечеству большую услугу.

172