Семь минут - Страница 65

При упоминании имени Мартина Мантона серые клеточки Барретта усиленно заработали и быстро нашли то, что искали. Благородный судья Мантон через несколько лет после произнесения этих возвышенных слов был арестован за препятствование принятию справедливого решения и отсидел в федеральной тюрьме девятнадцать месяцев. Барретт спросил себя, стоит ли сообщить об этом Фей, слушавшей прокурора с открытым ртом, и решил промолчать. Слишком она была увлечена красноречием Дункана. Майк опять прислушался.

— …да, со вниманием отнестись к словам судьи Мантона, — говорил Дункан. — Потому что, если бы несколько недель назад им последовал один издатель и один книготорговец, в нашем городе было бы меньше насилия и наши соседи так не страдали бы.

Элмо Дункан сделал паузу и немедленно получил шквал аплодисментов в награду за это первое упоминание о «Семи минутах» и изнасиловании, совершенном Джерри Гриффитом.

Майк Барретт посмотрел на рукоплещущую Фей и еще раз обернулся на Мэгги Рассел. Как и прежде, она не хлопала. Мисс Рассел взяла пустой стакан и сумочку, внезапно встала, встретилась с Майком взглядом и направилась к выходу.

Ее неожиданный уход ошеломил Барретта. Он не сомневался, что она пришла сюда, потому что симпатизирует ОБЗПЖ и Элмо Дункану. Ведь они хотели запретить книгу, которая, по их мнению, толкнула Джерри Гриффита на изнасилование. А Джерри и Мэгги Рассел были близкими родственниками. Тогда почему же она ушла так внезапно и, похоже, без намерения вернуться, не дождавшись окончания речи окружного прокурора?

По какой-то загадочной причине девушка не соглашалась с Дунканом. Может, при благоприятном стечении обстоятельств к защите она отнесется более благосклонно? Над этим стоило подумать.

Фей внимательно слушала Дункана. Барретт наклонился к ней и прошептал:

— Извини, дорогая. Я сейчас вернусь.

— Куда ты, Майк?

— В туалет. Потом расскажешь, что я пропустил.

Майк Барретт направился к дверям. Мэгги Рассел поставила пустой стакан на столик и пошла по длинному коридору. Он бросился вдогонку и окликнул ее:

— Мисс Рассел…

Она остановилась, не выказав никакого удивления.

— Не хочется упускать такой случай поговорить с вами, — сказал Майк, догнав ее.

Она молча ждала.

— Ваши родственники Гриффиты… Я слышал, вы живете с ними.

— Я секретарь и компаньонка миссис Гриффит.

— Фей говорила о ваших отношениях с Джерри.

— Что она сказала?

— Что вы большие друзья.

— Да, мы не только родственники, но и близкие друзья. — Она пристально посмотрела на Барретта, потом многозначительно добавила: — И я готова защищать его от любого человека, который захочет причинить ему боль.

— Если вы намекаете на меня, то неправильно выбрали цель, — нахмурился Барретт. — Мне незачем причинять боль Джерри Гриффиту. Совсем наоборот. Мне жаль его, и я сочувствую всем вам. Джерри интересует меня лишь с профессиональной точки зрения. Я защищаю продавца книги, которая, по словам Джерри, заставила его совершить преступление. То немногое, что мне известно о юношеской преступности, не убеждает меня, что чтение книг виновато в росте числа правонарушений. Существует множество других факторов, которые нельзя не принимать во внимание, и среди них воспитание и семья. Я надеялся поговорить об этом.

Мэгги Рассел не мигая смотрела на него своими зеленовато-серыми глазами.

— Сама удивляюсь, почему я вас до сих пор слушаю? Что дало вам повод хотя бы на секунду подумать, будто я захочу обсуждать личную жизнь своих родственников?

— Ну, с одной стороны, ваше поведение в зале, — ответил Барретт. — То, что вы сюда пришли, вполне объяснимо, но мы с вами оказались единственными людьми в зале, которые не рукоплескали глупостям окружного прокурора. А когда вы вышли, мне подумалось, что вы, возможно, не вполне разделяете его взгляды. Может, я неправильно истолковал ваш поступок, но такая мысль промелькнула. На какую-то долю секунды, глядя на вас, я… Вы кажетесь мне честной, умной и откровенной, способной понять, что разговор со мной не повредит Джерри, а кое в чем поможет ему.

Мэгги спокойно положила обе руки на сумочку, которую держала перед грудью, и ответила:

— Мистер Барретт, начну с вашего последнего замечания. Я умная и откровенная, и поэтому у меня хватит ума и откровенности сказать вам, что мой дальнейший разговор с вами может стать предательством по отношению к тем, кто так много сделал для меня. Теперь о мистере Дункане. Меня совершенно не интересуют его взгляды на цензуру в целом. Защитить Джерри — вот единственное, что интересует меня сейчас. Сегодня я пришла сюда послушать окружного прокурора, потому что он собирается выступить в суде против источника всех бед Джерри. В этом смысле мистер Дункан будет защищать Джерри и поможет смягчить его вину. А ушла я, потому что насмотрелась и наслушалась вволю.

Немного помолчав, она продолжала более серьезным тоном:

— Мистер Барретт, я не имею ни малейшего представления, в какой степени порнография влияет на юношескую преступность. Я только знаю, что дорогой мне человек признался, будто книга испортила ему жизнь. В данном конкретном случае я за цензуру, но категорически не согласна с тем, куда клонит окружной прокурор. Мне до лампочки сторонники цензуры и атмосфера, которая создается в обществе, но я поддерживаю частичные ограничения в литературе для молодежи, особенно книг сомнительного содержания, напечатанных с единственной целью — продать их. Мне не нравится цензура честных книг, независимо от того, сколько неприличных слов они содержат, независимо от того, что в них говорится о сексе. Такие книги не могут навредить молодежи. Зато другие книги, по-моему, могут. Вот так.